![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Марианна Веревкина - жизнь в фотографиях, Часть 1
Марианна Веревкина долгое время оставалась практически неизвестной в советской и постсоветской России.
Бурные события начала двадцатого века разделили художников русского авангарда на "живых и мертвых". Живыми были те, кто остался в России и, отрекшись от формалистических исканий, продолжали рисовать, укладывая свое искусство в прокрустово ложе социалистического реализма.
Мертвыми были те, кто остался за границей или упорствовал в своем формализме, оставаясь в России. Крохи информации о них с трудом прорывались через цензурные и идеологические барьеры.
Для нескольких поколений советских людей Марианна Веревкина была художницей, которой не было. Как впрочем и многие другие. Даже приветствуемый поначалу бурный всплеск русского авангарда 20-ых годов целиком перекочевал в запасники и был скрыт от широкой публики на долгие годы.
В конце 80-ых завеса игнорирования самобытной художницы стала рассеиваться, но окончательно творчество Марианны Веревкиной вернулось на Родину только в 2010-ом году, когда с огромным успехом прошла выставка "Художники русского зарубежья. Марианна Веревкина. 1860—1938" в Государственной Третьяковской галерее.
Выставка вызвала волну публикаций в прессе и блогосфере, ведь многие впервые смогли увидеть ее картины. Все это сейчас доступно и многие участники Живого Журнала посвятили творчеству Марианны свои странички. Менее доступными оказались многочисленные фотографии запечатлевшие мгновения бурной жизни Марианны. Благодаря счастливому стечению обстоятельств фотографии Марианны, ее родных, друзей и коллег, сделанные в течение всей ее жизни, сохранились практически полностью и пережили многочисленные переезды. В последних публикациях можно найти много этих фотографий, но они зачастую не очень хорошего качества, так как из-за бюджетных ограничений издатели практически не занимались даже минимальной их реставрацией, просто сканировали снимки из архива и сразу отправляли их в печать.
Я провел много часов сканируя фотографии из альбомов, убирая пятна и царапины, восстанавливая контраст и так далее. Зачем я это делал? Ведь Марианна Веревкина не относится к числу моих любимых художников, более того, я нахожу ее творчество в какой-то мере депрессивным и не скрываю этого. Ответ прост, фотографии Марианны и ее окружения оказались не менее интересными, чем ее творчество, в них оказался запечатленным образ ее эпохи и культурной жизни начала прошлого века, и главное, множество интересных людей, каждый из которых заслуживает отдельной истории.
Традиционно, начнем с маленькой Марианны.
На этой фотографии Марианна вместе с матерью, Елизаветой Петровной Веревкиной (Дараган) и братом Петром.
Семья Марианны это семья потомственных военных. Ее отец и дед были генералами русской армии, занимавшими видные посты и отмеченными многочисленными наградами. По материнской линии Марианна была внучкой писательницы и педагога Анны Дараган.
Отец Марианны, Владимир Николаевич Верёвкин, участник Крымской войны, был ранен двумя пулями, прикрывая отступление русских войск из Севастополя.
Из представления на награждение Владимира Николаевича Верёвкина орденом св. Георгия 4-й степени:
"В воздаяние за отличие, оказанное при защите г. Севастополя, где, в течение 3 месяцев, успешно защищал правый фланг II Отделения оборонительной линии, а 27 Августа 1855 года, находясь близ редута Шварца, когда неприятель овладел оным, бросился с 2 ротами вверенного ему полка на неприятеля в штыки и совместно с прибывшими резервами вытеснил его из редута, взяв при этом значительное число пленных».
Брат Петя, Петр Владимирович Верёвкин, стал важным государственным чиновником, был губернатором Ковенской области.
Вот здесь он и его жена, такие важные на официальных фотографиях.
Традиционно, как в любой семье военных, Марианне с родителями часто приходилось переезжать, но в 1883 году Марианна оказывается в Москве и начинает брать частные уроки у Прянишникова в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и занимается натюрмортом под руководством Поленова. После смерти матери, в 1885 году, переезжает с отцом в Санкт-Петербург, где знакомится с Ильёй Репиным и начинает брать у него уроки рисования.
Марианна, 1889. Очень стильный пиджак, отлично и сейчас бы смотрелся.
Марианна в кресле, не самая удачная фотография, к сожалению фотогеничностью Марианна никогда не отличалась.
С подругой и кузиной Лидой, 1890
Маринанна с двоюродной сестрой Лидой и друзьями, 1890
Автопортрет в матроске
В 1888 году во время охоты произошел несчастный случай: Верёвкина прострелила себе ладонь правой руки и ей пришлось учиться держать кисточку между средним и безымянным пальцами. Рука заживала очень долго и потребовала нескольких операций и длительного лечения, на этой фотографии 1890-го года Марианна все еше с перевязанной рукой.
В Петербурге отец Марианны Веревкиной был назначен комендантом Петропавловской крепости. Веревкина была душой компании, в которую входили Игорь Грабарь, Дмитрий Кардовский, многие начинающие петербургские художники. Часто вся компания собиралась в квартире Веревкиных в Петропавловской крепости, где они изучали репродукции нового поколения западноевропейских художников и спорили об искусстве. В крепости у Веревкиной бывали Константин Сомов, Николай Рерих, Филипп Малявин, Осип Браз, Александр Гауш, Анна Остроумова.
Студия в Петербурге, неплохо для начинающей художницы
Марианна
Репин высоко ценил Марианну, говорил что что она "русский Рембрандт" и также сравнивал её с Веласкесом и Франсиско де Сурбараном. Ну что тут скажешь, Илье Ефимовичу было виднее.
Марианна Веревкина, Портрет Веры Репиной
В мастерской с гостями, в центре отец Марианны
Обратите внимание на молодцеватого военного справа, да-да, он самый, "больной зуб", Алексей Явленский, тоже ученик Репина и роковая платоническая любовь Марианны Веревкиной. Встреча с Явленским перевернула и завертела вихрем всю жизнь Марианны.
Отношения развиваются стремительно, Явленский практически становится членом семьи.
С Алексеем Явленским, Вильнюс, 1892
Марианна с Явленским и Лидой
В Ателье вместе с Явленским, 1893
В 1896 году умирает отец Марианны и она начинает получать более чем солидную пенсию в 7 тысяч рублей в год, огромные деньги по тем временам. Для сравнения, зарплата рабочих в начале XX века в Царской России составляла от 25 до 35 рублей, билет первого класса до Петербурга из Москвы стоил 16 рублей.
Внезапно она становится самостоятельной и вместе с Явленским принимает решение уехать в Европу, в одну из «горячих точек» развития нового искусства. Горячая точка оказалась в Мюнхене, который как магнит притягивал русских и скандинавских художников и в котором Антон Ажбе основал свою знаменитую художественную школу.
В Мюнхене Веревкина по сути перестает заниматься живописью. Согласно ее теории «женский талант» более подходит для обучения, только «мужской талант» способен реально творить. Марианна решает посвятить себя творчеству Явленского. Поскольку ее ничего не должно было отвлекать от этого благородного служения, "со мной едут обе мои донны, обе могут служить моделями".
Это сочетание экзальтированности и наивности не перестает удивлять до сих пор!
В мастерской Ажбе
Методика Ажбе была направлена на развитие индивидуальных способностей учеников и выработку ими собственной манеры. Большое внимание он уделял изучению рисунка и считал его необходимой частью художественного образования. В живописи он отвергал какие-либо шаблоны и считал необходимым для художника искать новые художественные приёмы.
Антон Ажбе, Чернокожая женщина, 1895
Учениками Ажбе были Давид Бурлюк, Марианна Верёвкина, Игорь Грабарь, Зиновий Гржебин, Мстислав Добужинский, Василий Кандинский, Дмитрий Кардовский, Кузьма Петров-Водкин, Фанни Ревентлов и Алексей Явленский.
Средств Марианны хватало не только на безбедную жизнь в Мюнхене, но и на поездки с друзьями по всей Европе.
В это же время просходит и финал конфликта между любовью небесной и любовью земной. В центре событий оказалась Елена Незнакомова, хорошенькая служанка, которую Марианна опрометчиво взяла с собой в Мюнхен.
Давайте посмотрим на виновницу разлада в творческой семье.
Алексей Явленский, Владимир Бехтеев, Марианна Веревкина, Елена Незнакомова, Александр Сахаров в маскарадных костюмах. Елена на фото в тюрбане, сразу перед Явленским.
Еще одна фотография святого семейства с друзьями, Елена внизу в середине.
Крайний слева на фотографии танцор Александр Сахаров.
Марианна принимает большое участие в его судьбе и помогает вместе Василием Кандинскими и фон Гартманом в постановке авангардной сценической композиции "Жёлтый звук".
Марианна Веревкина, Портрет танцовщика Александра Сахарова
Алексей Георгиевич Явленский, Красные губы (Портрет танцовщика Александра Сахарова)
Несмотря на драму в семье все участники этой истории продолжают жить вместе с перерывом на поездку Явленского в Россию где появляется на свет его сын от Елены Незнамовой. По возвращении в Мюнхен Явленский всем представлял его как своего племянника.
Марианна вместе с Явленским продолжает учиться у Антона Ашбе, организует свой художественный салон и ... продолжает заботиться об Явленском, отдавая всю себя развитию его художественного таланта.
Явленский с неизвестной дамой, 1904
Художники в мастерской Ажбе
Марианна, Алексей Явленский и две девушки в ее студии, 1905
Переломный момент наступает в 1906 году, неожиданно умирает Антон Ажбе, по слухам, из-за излишнего пристрастия к красному вину. Рушится мир искусства и общения, центром которого он был.
Пути его учеников начинают расходиться в разные стороны. Затрагивает это и Марианну, вместе с Явленским и Габриель Мюнтер она покидает Мюнхен и находит убежище в маленьком городке Мурнау. В этом же году, неожиданно для себя самой, она снова, после почти десятилетнего перерыва, начинает рисовать.
Сначала это были просто зарисовки в небольшом альбоме.
Когда в этом же году Марианна Веревкина вновь берется за кисть, рождаются совершенно новые произведения, максимально экспрессивные и полные метафизического смысла. Ее техника также радикально поменялась: она больше не используют масляные краски, и все свои последующие работы пишет темперой, сочетая ее с пастелью, тушью и грифельным карандашом. Цвет и свет становятся неким смысловым кодом ее работ: диссонансные сочетания ярких насыщенных красок создают у зрителя особый эмоциональный настрой – тревогу, волнение, неуверенность, ожидание беды. Беды, которая не заставила себя долго ждать…
Марианна Веревкина, Школа, Осень, 1907
Марианна Веревкина, Красное дерево, 1910
Улица в Мурнау, фото Габриель Мюнтер
Прохожие на главной улице Мурнау, фото Габриель Мюнтер
Марианна, Габриель Мюнтер и Явленский с "племянником", 1909
Продолжение следует...
no subject
Я очень люблю Верёвкину, мне вовсе не кажется, что она как художник слабее Явленского, а уж как знаток искусства она его сильно обогнала. Вряд ли бы он стал тем, кем он стал, без неё.
По поводу Елены Незнакомовой у Вас ошибка. Красавица слева - не она, Незнакомова на фото в тюрбане, сразу перед Явленским. Она не кажется мне красивой. На втором фото она на переднем плане, тут она вышла посимпатичнее.
Вот Явленский с ней и сыном Андреем много лет спустя.
no subject
Теперь придется править сразу в трех местах. Совершенно с вами согласен, что именно Веревкина практически вырастила Явленского как художника, цену за это она заплатила несоразмерную, практически пожертвовала всю свою жизнь.
Кто из них более слабый, а кто более сильный, это вопрос художественных предпочтений. Я специально просмотрел еще раз галерею работ Явленского, общее впечатление, что у него имеется более резко выраженный индивидуальный стиль, больше экспрессии, он узнаваем. У Веревкиной имеется некоторая вторичность, что не умаляет таланта этой яркой и незаурядной личности.
no subject
Марианна Владимировна Веревкина была богато одарена от природы. Она любила и знала музыку и сама хорошо играла на рояле, но, прострелив нечаянно разрядившимся ружьем кисть правой руки, она вынуждена была бросить игру. Ученица Репина и сама даровитый живописец, она почти забросила и живопись, хотя потратила немало усилий, чтобы научиться работать левой рукой: все кости правой кисти были раздроблены. Она много читала, прекрасно знала всю иностранную изящную литературу и особенно литературу по искусству.
Нескончаемые беседы об искусстве, всегда свежие художественные журналы и увражи и вечно какая-нибудь новая мода, исключающая только что перед тем культивировавшуюся.
Главным "модником" был Алексей Георгиевич Явленский, офицер, вышедший в отставку в чине штабс-капитана. Когда-то он увлекался Репиным, позднее Серовым и Коровиным, а затем "специализировался" только на иностранцах. Героями дня по очереди были: Цорн, Уистлер, японцы, Ленбах, Штук, Бёклин. На этом дело не остановилось, и один за другим следовали, безжалостно сменяя друг друга, Сулоага, Клод Моне, Ренуар, Сезанн, Ван Гог, Матисс, Дерен, Пикассо, Брак и так далее, до бесконечности. Он и сейчас, сидя в Веймаре, больной и разбитый, уже свыше 30 лет женатый на Леле, "без лести предан" какому-нибудь художнику - последнему крику моды.
Веревкина, находившаяся все время под его влиянием, разделяла увлечение всеми этими модами. Мы с Кардовским были менее эластичны, но, конечно общее увлечение задевало какими-то сторонами и нас - Кардовского меньше, меня больше. Мы ограничивались, однако, тем, что наматывали себе смысл очередной моды на ус, не претворяя ее в собственных работах, тогда как Явленский тотчас же принимался писать под Уистлера, под Штука, под Сулоагу, под Ван Гога, под Матисса и Пикассо. Каждый раз он был во власти одного из них, считая его одного подлинным гением. Сам он был очень талантлив, прекрасно чувствовал цвет, силуэт, ритм, до иллюзии перенимая у своего сегодняшнего бога все его внешние признаки - манеру, мазок, фактуру, но не углубляясь в его внутреннюю, затаенную сущность. Он был слишком женственной натурой, быстро воспламенялся и в увлечении не в силах был формулировать своих мыслей и ощущений, непрерывно ахая и охая, причмокивая, щелкая пальцами, не находя нужных слов, неистово жестикулируя.
Это так просто, для коллекции, ещё одно мнение, интересное ещё и потому, что мнение очевидца, человека, хорошо знавшего Явленского. Хотя книга, из которой взята цитата, вышла уже при Сталине, в 37-году, когда о Явленском было не принято хорошо отзываться, не исключено, что советская идеология повлияла на текст.
no subject
Бал в Петербургском Дворянском собрании
Последнее заседание Совнаркома с Лениным
no subject
Я удивляюсь, почему Явленский не уехал из Германии, в ту же Швейцарию, ведь воспоминания о Первой, Великой войне, были еще свежими, и человеком он был неглупым.
no subject